В черновиках сохранилась и последняя строфа, которую он ни разу не спел:
"Да, правда, шея длинная — приманка для петли,
И грудь — мишень для стрел, — но не спешите:
Ушедшие не датами бессмертье обрели,
Так что живых не очень торопите!".
Тут он, с одной стороны, рассказывает о фатальной цифре "37" - возрасте, в котором ушли из жизни не только Пушкин, Байрон, Рембо и Маяковский,
Байрон, Маяковский, Пушкин
но и Гийом Апполинер, Роберт Бернс, Велимир Хлебников, Даниил Хармс, Александр Одоевский, Виссарион Белинский, Габриэль Гарсия Лорка, Сирано де Бержерак, Николай Гумилев, советские поэты Александр Введенский, Николай Рубцов, Василий Александровский, Геннадий Шпаликов, Дмитрий Кедрин, Леонид Губанов, Леонид Лавров, драматурги Александр Афиногенов и Иван Катаев, писатель Аркадий Гайдар. Среди погибших в 37 лет – не только поэты, но и великие художники Рафаэль, Винсент Ван Гог, Анри де Тулуз-Лотрек, Амедео Модильяни, артисты Жерар Филип и Мэрилин Монро, лучший немецкий кинорежиссер Райнер Вернер Фасбиндер, американский писатель Томас Вулф, создатель теории нестационарной Вселенной советский физик Александр Фридман, Максимилиан Робеспьер с Марией Антуанеттой, Стив Джобс, великий композитор Вольфганг Амадеус Моцарт и десятки, если не сотни других крупных личностей.
Случайность это или закономерность? Астрономические циклы, кризис среднего возраста или "лунные узлы", якобы делающие свой оборот за 18,5 лет, если верить лженауке астрологии? Если последнее, тогда понятно, почему Бродский ушел ровно в 55,5 лет.
Не могу удержаться от переклички:
Цели нет передо мною:
Сердце пусто, празден ум,
И томит меня тоскою
Однозвучный жизни шум.
Пушкин
Мне нечего сказать ни греку, ни варягу.
Зане не знаю я, в какую землю лягу.
Скрипи, скрипи, перо! переводи бумагу.
Бродский
Если верить самому Высоцкому, то парка Морта (она же мойра Атропос) перерезает нить судьбы за инакомыслие и непокорность тиранам. Версия весьма красива и поэтична, но из приведенных им самим примеров ей не соответствует практически никто. Даже покончившие с собой Маяковский и Есенин были позорными приспособленцами, да и Пушкин тоже. Увы, жизнь скучней, грубей и уродливей поэзии. Вот дразнить лихо - это да, водился за ними всеми такой грешок.
Гибель этих героев тоже по большей части не была столь уж романтической: Апполинер умер от гриппа, Байрон и Одоевский - от лихорадки, Рембо - от рака (и к тому моменту уже 18 лет не писал стихов), Бернс - тоже от каких-то болезней, а советский поэт Сергей Дрофенко умер, подавившись куском мяса в ресторане Дома литераторов. История бесконечных (недо)дуэлей Пушкина могла бы украсить разве что хулигана Квакина из 3-го Б, но никак не солнце русской поэзии, подрабатывавшее к тому же пиарщиком душителя свобод Николая Палкина, сделавшего Пушкина рогоносцем и посмешищем.
С "укороченными" за рифмы не густо. Гумилева расстреляли, но не за рифмы. Вот Васильева скорее всего за них. А Мандельштама - несомненно, но, увы, не в 37, а в 48. И Рылеева, очень слабого поэта, так повесили, но не за рифмы и в 30. И Франсуа Вийона несколько раз пытались казнить, но всякий раз прощали. Но не за то, что был опасен для власти, а за то, что был опасен для окружающих, совершал грабежи, убивал. Следы его затерялись, где и во сколько лет он умер, не известно.
В скобках не могу не съязвить, что погоня за красотами стиля прошлась "стремительным домкратом" по творчеству многих поэтов (сам автор "стремительного домкрата" Ляпис-Трубецкой имел прототипом невежественного недоучку Маяковского), не избежала она и Высоцкого. В том числе и в этой самой песТне, где в куплете, посвященном Христу, он весьма напомнил своего собственного героя Мишку Шифмана ("Мишка тут же впал в экстаз После литры выпитой. Говорит: "Они же нас Выгнали с Египета! Оскорбления простить Не могу такого, Я позор желаю смыть С Рождества Христова!", "Едем, Коля, море там израилеванное..."). Ибо если бы Иисус действительно говорил в блатном духе: "Мол, не убей, убьешь, везде найду, мол", то это были бы слова не поэта, а прокурора. Кроме того, он и близко не говорил ничего подобного. В довершение ко всему, в пределах одного куплета лирика чудовищно перемешивается с хохмачеством.
"Срок жизни увеличился, и, может быть, концы поэтов отодвинулись на время".
Под "нынешними" подразумевались Вознесенский, Евтушенко, Ахмадуллина, Рождественский и Окуджава. На момент написания песни всем им, кроме Окуджавы, не было еще 40, но 37 все они, кроме Ахмадуллиной, уже проскочили. Долгая жизнь была суждена только лишь недавно скончавшемуся Евтушенко. Меньше всех - 60 лет - прожил Рождественский.
Сам Высоцкий, как известно, умер в 1980 году в день своего 42,5-летия. За пару месяцев до него умер от алкоголизма Аркадий Северный, который был ровно на год моложе (они были хорошо знакомы). Через месяц после Высоцкого, 20 августа, умер ровесник Высоцкого Джо Дассен - чудесный французский шансонье с одесскими корнями. Через 4 года в 50-летнем возрасте умер от инфаркта известный бард Юрий Визбор. Через 8 месяцев после Высоцкого в 39-летнем возрасте умер его близкий друг и гениальный артист и автор интереснейших дневников Олег Даль, тоже от пьянства и неизбывной тоски...
Что удивительно, помимо этого сакрального "клуба 37" существует и другой, вероятно, даже более известный: "клуб 27". В него вошли десятки английских и американских музыкантов, к своему сверхраннему уходу из жизни (в основном из-за героина и ЛСД) успевших внести значительный вклад в современную музыку, среди них - основатель «The Rolling Stones» Брайан Джонс, Джими Хендрикс, Дженис Джоплин, Джим Моррисон и Курт Кобейн. Одна из последних жертв - Эми Уайнхаус.
Не все из них умерли от наркоты, но большинство жило под девизом "Live fast, die young" ("Живи быстро, умри молодым", как свеча, подожженная с двух сторон, как жил и сам Высоцкий).
Есть там и пятеро русских. Среди них и великий бард Александр Башлачёв.
Есть и не относящиеся к этому клубу, но тоже ушедшие в 27 израильская поэтесса Анна Горенко и российская Ника Турбина, убитый при Сталине поэт Павел Васильев и легендарный урка Мишка Япончик. Виктор Цой не успел и погиб в 28. А Лермонтов поторопился и погиб в 26.
Есть ли в этом какая-то закономерность, мы, боюсь, никогда не узнаем..
А сколько лет с нами нет самого Высоцкого? Через месяц будет 37.
Journal information